КАПИТАН «ДИАНЫ»

Норд-ост, Василий Михайлович,— поддержал его штур­ман Хлебников,— и прошу обратить внимание, баркас со всем снарядом, даже ведерки для пресной воды...

—   А ну, ребята,— сказал Головнин,— навались, покуда луны нет! — Семь пар рук навалилось на баркас. Но сил у лю­дей оставалось немного. Суденышко стояло к морю боком и сдвинуть его в воду не удавалось.

Вдали поднялся собачий лай.

—       Судьба против нас, друзья,— тихо проговорил Голов­нин,— назад в горы, да живо!

День застал беглецов в кустах, где они сушили одежду.

Капитан составил новый план: бежать на маленьких лодках на соседний островок, а потом напасть на мимо идущее судно и захватить его с бою. Но плану этому не суждено было осущест­виться. На пригорке вдруг показалась какая-то женщина и под­няла крик, размахивая руками. Через несколько минут показа­лись солдаты, вооруженные саблями, кинжалами и стрелами. А еще через полчаса семеро пленников уже сидели под замком.

*

В это время Рикорд съездил в Иркутск к сибирскому гене­рал-губернатору и добился разрешения отправиться на поиски Головнина. К нему были прикомандированы переводчики-япон­цы, случайно попавшие в Россию, в том числе «богатый купец», который в документах именуется Леонзаймо. «Диана» снова бросила якорь в Кунашире.

Рикорд послал на берег Леонзаймо и дал ему три записки. На первой было написано: «Капитан Головнин с прочими отве­зен в город Мацмай, Нагасаки, Эдо». На второй: «Капитан Го­ловнин с прочими находятся на Кунашире». На третьей: «Ка­питан Головнин с прочими убит». Узнав о судьбе пленников, Леонзаймо должен был надорвать одну из записок в том месте, которое больше всего подходило к истине, и прислать обратно со своим спутником-японцем. Но Леонзаймо вернулся вечером сам и молча протянул Рикорду третью записку: «Капитан Го­ловнин с прочими убит».

Японец снова был послан на берег за подтверждением этой ужасной новости, но на этот раз не вернулся. И тогда Рикорд перешел к решительным действиям: 7 сентября он взял на абор­даж японское торговое судно «Канко-мару». На корабле нахо­дился только один пассажир — седой, прямой, спокойный муж­чина, назвавший себя владельцем корабля Токатая Кахэ. Ри­корд показал ему копию с японского письма к начальнику Кунашира, написанного переводчиком еще в Охотске. Прочитав письмо, Токатая задумался. Потом сказал: — Капитан и шесть человек русских живы и находятся в Мацмае.

Это сильно изменило все планы Рикорда. Добиваться осво­бождения пленников силой было бы безрассудно. Рикорд напра­вился на Камчатку и послал рапорт морскому министру. Он просил официального разрешения идти вновь в Японию и всту­пить в формальные переговоры об освобождении Головнина и его спутников.

В те времена ответ из Петербурга мог прийти не раньше чем через несколько месяцев. Рикорд изучал японский язык и вел длительные беседы с «почтеннейшим судовладельцем» Токатая Кахэ.

Токатая был человек известный: он стоял во главе купече­ской гильдии в Мацмае, снабжал деньгами правительство и был на хорошем счету у самых важных чиновников. Вдобавок он был сторонником открытия торговли с Россией, а о чиновниках се­гуна отзывался насмешливо и говорил, что они боятся потерять свои доходы, если откроют границы чужеземцам. Рикорд стал подумывать о том, чтоб сделать «просвещенного купца» посред­ником при переговорах.